Хранитель драконов - Страница 109

109

При мысли о Гесте Седрик снова сник. Где-то он сейчас, что делает? Кто сидит с ним за столом и смеется над его шутками? В каком он порту? Каких редких и невиданных товаров ему удалось закупить? Седрик прикрыл глаза и ясно представил Геста в превосходном расположении духа, набивающим трубку после обеда. Может ли Гест вообразить, каково Седрику тут, среди болот, на этой утлой посудине, идущей вверх по реке сквозь полчища комарья? Скорее всего, может, и каждый раз ухмыляется, вспоминая о нем. Больнее всего жалила мысль о том, что Гест, может статься, делится своими мыслями с Уолломом и Джеффом или с коварным Реддингом Коупом. Седрик живо представил, как Коуп изображает его: «Вот Седрик наслаждается обществом москитов». Потом хлопает себя по щеке, подпрыгивает — и Гест смеется. Даже думать об этом было невыносимо. Седрик поймал себя на том, что едва не скрипит зубами, и усилием воли вернул на лицо равнодушное спокойствие. Все это злосчастное путешествие — дело рук Геста, слишком жестокое наказание только за то, что Седрик высказал свое мнение. Он-то, Седрик, всего лишь хотел, чтобы Гест был немного добрее к Элис. И за это Гест отправил его в изгнание, а Элис теперь и вовсе закабалила, заставив сопровождать ее в эти дикие края.

Элис болтала с мужланом, не обращая внимания на недовольный вид Седрика. Он прислушался к ее словам.

— Только взгляните на нее! Как играет солнце на ее чешуе!

Седрик издал возглас одобрения, на самом деле не разделяя этого бурного восторга. Пляж даже не заслуживал такого названия. Просто склон, покрытый растоптанной и высохшей на солнце грязью. Уже скоро ему придется идти туда с Элис и делать для нее заметки. Бродить среди куч драконьего навоза и речного мусора. Сапоги, скорее всего, будут непоправимо испорчены. Как только баркас причалит, Элис захочет сойти на берег. Пора наведаться в свою так называемую каюту и отыскать инструменты.

— Да, да, я! Ты прекрасна, воистину прекрасна! — выкрикнула Элис.

Седрик открыл глаза. Элис, похоже, была вне себя от счастья. Ее лицо горело. Она прижимала руки к груди, словно в попытке унять неистово бьющееся сердце. Когда Элис повернулась к Седрику, стало ясно, что она и думать забыла об их размолвке.

— Седрик! Она заговорила со мной! Синяя драконица — она со мной заговорила!

Седрик скользнул взглядом по рептилиям, ползающим в грязи.

— Которая?

— Королева. Самая большая.

Она чуть ли не задыхалась.

— Можно мне сойти на берег и поговорить с тобой? — снова возвысила голос Элис.

— Королева? У драконов есть короли и королевы?

— Большая синяя самка, — нетерпеливо бросила Элис, — вон она, там. Где девушка с метлой.

— А-а… А откуда ты знаешь, что она их королева?

— Не их королева, а просто королева. Все драконицы — королевы. Точно так же как все кошки. А теперь помолчи, прошу тебя! Когда ты говоришь, я ее не слышу!

Создание на берегу издало звук — казалось, будто кто-то подул в испорченную дудку. Но для Элис это явно звучало волшебной песней. Вот дракон наконец прекратил мычать, и капитан Лефтрин просиял, как будто разделял восторг пассажирки.

— Ну, раз так, то здесь мы вас и высадим.

Элис уже сорвалась с места, торопясь на нос баркаса, и оглянулась на Седрика.

— Возьми блокнот, пожалуйста, и все, что нужно для записи нашего разговора. Скорее! Я иду.

— Хорошо.

От перспективы прогуляться среди драконов сердце у него забилось сильнее. Он заторопился к своей временной каюте. По крайней мере одно дело уладилось. В этих четырех стенах он может уединиться, и у него есть доступ ко всему багажу. Седрик раскрыл свой одежный сундук и вытащил штаны. Он приготовился к путешествию так тщательно, как только мог, и надеялся, что предусмотрел все случайности. Взяв свой ящик с письменными принадлежностями, сел на кровать. Она представляла собой всего лишь дощатый помост, застеленный сомнительной чистоты матрасом, но вполне годилась, чтобы сидеть, — в отличие от гамаков, в которых спали матросы.

Седрик торопливо открыл ящик и проверил содержимое. Чернильницы для чернил разного цвета, некоторые полные, некоторые пустые, ручки с заостренными перьями и запасные перья, маленький острый перочинный нож, бумага разного размера и альбом для зарисовок. В пенале — угольные палочки и карандаши для эскизов. Седрик нажал две потайные кнопки, и дно ящика поднялось. В тайнике лежали бутылочки для образцов. Флаконы побольше и крупная соль были спрятаны в сундуке, а для первой вылазки хватит и этих. Если ему крупно повезет, то к возвращению на борт у него будет все, что нужно.

Когда Седрик вернулся на палубу, остальные уже ушли. Как мило! Он постарался справиться с раздражением и подошел к борту. Для спуска ему оставили грубую веревочную лестницу. Слезть по ней с письменным прибором под мышкой было нелегко, но он справился и не уронил свою ношу в грязь. Конечно же, никто даже не подумал ему помочь. Элис уже ушла по берегу довольно далеко, причем одна. Этот мошенник Лефтрин и не собирался сопровождать ее, просто высадил на берег, кишащий драконами. Как она только выносит этого человека!

До земли оставалось несколько футов, когда Седрик спрыгнул с лестницы, едва не выронив драгоценный ящик. Потом нагнулся, чтобы подвернуть брюки. Он подумал, что вид у него теперь сделался совершенно дурацкий, словно у аиста в сапогах. Впрочем, лучше уж так, чем потом остаток дня носить на штанинах зловонную тяжелую грязь.

А уж запах тут действительно был еще тот! Воняло испражнениями — не ошибешься. Эта вонь смешивалась с противными испарениями от реки и тухлым духом из чащоб, так что в воздухе стоял густой смрад. Хорошо еще, что сегодня ему не довелось поесть как следует, а то бы желудок взбунтовался.

109