Хранитель драконов - Страница 31

— Ты готова?

— Кажется, да, — сумела ответить она.

Он подвинулся ближе. Она повернулась к нему и замерла, вдруг испугавшись его прикосновения. Ей было стыдно, что, несмотря на страх, она ощутила и теплоту. Страх и желание. Она с отвращением вспомнила двух своих приятельниц, которые без конца рассуждали, что калсидийские налетчики могут их изнасиловать. Элис было ясно видно: эта опасность их и страшит, и приятно возбуждает. Тупицы, думала она тогда, они фантазируют о разврате и насилии.

И вот теперь, когда рука Геста легла ей на бедро, она невольно вздохнула. Доселе ни один мужчина не касался ее обнаженного тела. Мысль об этом заставила ее вздрогнуть. Его хватка стала крепче, пальцы впились в тело, подтягивая ее ближе, и она тихо вскрикнула от страха. Элис слыхала, что в первый раз может быть больно, но не боялась, что ее муж будет груб с ней. До этого момента не боялась.

Гест коротко хмыкнул, как будто вдруг обнаружил что-то приятное.

— Не так уж и трудно, — пробормотал он. (А может быть, «не так уж и дурно».)

Элис не успела подумать, что бы это значило, как он внезапно перевернул ее на спину и взгромоздился сверху. Всунул ей колено между бедер и раздвинул ноги.

— Ну что, готово, — сказал он и вошел в нее.

Она пыталась подстроиться под него. Комкала простыни, будучи не в силах его обнять. Боль, о которой ей рассказывали, была, против ее опасений, не такой сильной, но и удовольствие, о котором ей шептали и которого она легковерно ждала, не пришло. Она даже не была уверена, что самому Гесту приятно. Он быстро добрался до конца, который она с ним не разделила, и сразу же отодвинулся от нее. Его член мазнул по ее бедру, оставив влажный след. Она чувствовала себя испачканной. Когда муж лег на свою половину кровати, Элис подумала: заснет он или отдохнет и сделает еще одну попытку, уже не такую натужную?

Гест не сделал ни того ни другого. Он полежал, переводя дыхание, затем скатился с кровати и нашел теплое одеяние, приготовленное для него. Элис скорее слышала, чем видела, как он его надел, потом увидела проблеск света от свечи под колпаком из прихожей. Затем дверь за ним закрылась, и брачная ночь кончилась.

Она некоторое время лежала не двигаясь. Ее трясло. Она не плакала. Ее тошнило. Она обтерла бедро и промежность простыней с его стороны постели, а затем перекатилась на чистое место. Делала глубокий вдох и медленно выдыхала. Постепенно дыхание становилось все спокойней — она считала до трех, задерживая выдох.

— Я спокойна, — сказала она вслух. — Мне не больно. Все в порядке. Я выполняю условия своего брачного контракта.

Подумала и добавила:

— Он тоже.

Потом встала, подбросила в очаг еще полено. Раздула угли и задумалась, глядя, как разгорается огонь. В оставшиеся до рассвета часы она размышляла о том, каким безрассудством было соглашаться на эту сделку. Она поплакала. Подавила разочарование, боль от унижения и сожаление. Пришла мысль убежать отсюда и пойти домой, но Элис тут же отказалась от нее.

Куда — домой? К отцу? К расспросам, скандалам, и чтобы мать требовала пересказать ей мельчайшие подробности того, что ее огорчило? Элис представила себе, какое лицо будет у отца. И еще — шепоток на рынке, в лавках, и разговоры, умолкающие при ее появлении. Нет. Ей некуда идти.

Еще до восхода солнца Элис отбросила прочь свои девичьи мечты и свое негодование. Ни то ни другое не могло помочь ей. Взамен она вернула образ практичной старой девы, которой собиралась стать. Прекраснодушная девица не сможет вынести то, что свалилось на нее. Лучше задвинуть ее куда подальше. Но увлеченная своим хобби старая дева способна смиренно принять судьбу и оценить предлагаемые ею преимущества.

Когда солнце поцеловало небеса, Элис поднялась и вызвала горничную. Свою собственную горничную, да, — хорошенькую девушку с маленькой татуировкой в виде кошки у носа. Татуировка указывала, что девушка когда-то была рабыней. Горничная принесла чай и травяной настой для глаз. Элис потребовала горячий завтрак по своему вкусу — и его доставили на прелестном эмалированном подносе. Пока Элис ела, горничная разложила на выбор несколько красивых новых платьев.

Во второй половине дня Элис явилась на первый из предстоящих приемов в честь новобрачных. На ней было скромное бледно-зеленое платье с белыми кружевами, обманчиво простое и очень дорогое. Она весело улыбалась и мило краснела, когда подруги матери шептались, что семейная жизнь ей идет. Вершиной стало появление Геста — аккуратно одетого, но бледного и с блуждающим взглядом.

Он опоздал. Встал в дверях гостиной и явно искал ее. Элис улыбнулась и помахала ему. Похоже, он удивился окружавшему ее благополучию и тому, что она почти не обратила внимания на его торопливые извинения шепотом — насчет «состояния» ночью. Она просто кивнула и занялась гостями. Она приложила все усилия, чтобы быть очаровательной, и даже блистала остроумием.

Как ни странно, это оказалось не так уж трудно. Когда Элис принимала решение, мир внезапно становился проще. А она решила, что будет тщательно выполнять свои обязательства по сделке. И присмотрит, чтобы Гест исполнял свои.

На следующий день Элис вызвала плотников, которые превратили изящную комнату для рукоделия рядом со спальней в библиотеку. Крохотный белый с позолотой столик она заменила на большой и тяжелый, из темного дерева, с множеством ящиков и отделений для бумаг. Через несколько недель книготорговцы и антиквары усвоили, что прежде чем выставлять новые приобретения на публику, их следует сначала показать ей. Через полгода полки и подставки для свитков в ее библиотеке были заполнены. Элис решила, что раз уж она продала себя, то, по крайней мере, не продешевила.