Хранитель драконов - Страница 34

Капитан повернулся к гостю спиной, подошел к мешкам с зерном, опустился на одно колено и снял с пояса нож. Взрезав двойной шов горловины, он запустил руку внутрь, перекатывая зернышки в ладони. Это было хорошее зерно, чистое, без мякины и соломы. Лефтрин высыпал его обратно в мешок и достал еще горсть из самой глубины — зерно оттуда оказалось не хуже. Он положил несколько зерен в рот и разжевал.

— Высушено на солнце, для пущей сохранности, но не пересушено и не потеряло запах и вкус, — сообщил купец.

Лефтрин коротко кивнул. Он ссыпал зерно обратно, отряхнул ладони и перешел к следующему мешку. Разрезал узел, раскрыл мешок, достал горстку. Наконец сел на корточки, проглотил разжеванный ячмень и сказал:

— Хорошее зерно. Если и остальной груз такой же, мне повезло. Как только сторгуемся, можете начинать грузить. Я оставляю за собой право отказаться от любого мешка и буду проверять каждый, как только его поднимут на палубу.

Купец неторопливо кивнул в ответ — и соглашение было формально заключено.

— Твои условия легко принять. А теперь не пройти ли нам в твою каюту — договориться о цене за мешок зерна и, возможно, обсудить другие сделки?

— Можем и здесь поторговаться, — заметил Лефтрин.

— С твоего позволения, в каюте удобнее, — ответил купец.

— Как угодно.

Пару раз Лефтрин возил запрещенные товары. Сейчас у него ничего не было, но он позволил этому человеку сделать противозаконное предложение. Возможно, если отказать и намекнуть, что об интересе гостя станет известно тем, кто принимает решения в Дождевых чащобах, купец станет сговорчивее и снизит цену. Лефтрин не видел в подобной тактике ничего зазорного — в конце концов, перед ним был калсидиец. У них нет чести. Лефтрин жестом пригласил гостя в крохотную каюту — он был уверен, что хорошо одетый купец ужаснется обстановке.

— А пока мы беседуем, я прикажу моим людям перегрузить зерно на твой баркас.

— До того, как мы договоримся о цене? — удивился Лефтрин.

Это предложение давало ему слишком много преимуществ. Если он затянет торг до тех пор, пока на борту его судна не окажется большая часть груза, а потом откажется от условий купца, калсидийцу придется заставлять свою команду перегружать все обратно.

— Уверен, мы сойдемся на справедливой цене, — спокойно ответил тот.

«Ну ладно, — подумал Лефтрин. — Коли видишь выгоду, упускать ее не след».

— Хеннесси! — крикнул он через плечо. — Осмотри с Григсби все мешки. Сосчитай их. Не стесняйся проверять, если заметишь недовес, пятна и мышиные следы. Как только все погрузят, постучись ко мне.

Когда они вошли в каюту и сели — Лефтрин на свою койку, купец в единственное кресло у небольшого стола, — гость не утратил уверенности. Он оглядел скромное помещение, снова слегка поклонился и сказал:

— Я хочу, чтобы ты знал мое имя. Я — Синад из дома Арих. Мои предки занялись торговлей задолго до основания Удачного. Нам не по нраву войны, они сталкивают наши страны и мешают торговать. И вот теперь, когда вражда утихла, мы торопимся установить связи с торговцами реки Дождевых чащоб напрямую. Мы намерены основать предприятие, которое впоследствии, как мы надеемся, будет выгодно обеим странам. А именно — немногочисленное сообщество избранных, куда входили бы только солидные торговцы.

Хотя Лефтрин относился к калсидийцам с предубеждением, прямота этого человека его приятно поразила. Он достал бутылку рома и два стаканчика, которые держал в каюте на случай переговоров. Стаканы были старинными, тяжелыми, темно-синего цвета. Когда он наливал ром, на полоске у края стаканов вспыхнули серебряные звездочки. На купца это произвело сильное впечатление. С кратким возгласом изумления он стремительно подался вперед, не дожидаясь приглашения, схватил свой стакан и поднес его к свету. Пока он разглядывал бесценную вещь, Лефтрин сказал:

— Я Лефтрин, капитан и владелец речного баркаса «Смоляной». Я не знаю, чем занималась моя семья, когда мы покинули Джамелию, и по мне так это не особо-то и важно. Сейчас я хожу на этом баркасе. Торгую. Если ты честный человек с хорошим товаром, мы заключим сделку и в следующий раз я еще охотнее буду вести с тобой дело. Но я в своей торговле не выделяю никого. Мои деньги получает тот, кто предложит лучшие условия. Ладно, перейдем к нашему делу. Сколько ты хочешь за мешок пшеницы, а сколько — за ячмень?

Калсидиец поставил стакан на стол, так и не пригубив.

— А что ты предлагаешь? За вещи вроде этих, — он постучал ногтем по стакану, — я готов отдать тебе превосходный товар.

— В этот раз я торгую только за монету. Серебро и золото, по весу, а не по чеканке. И ничего другого.

Стаканы были работы Старших. У Лефтрина имелось несколько подобных сокровищ: женская шаль, источающая тепло, несгораемый ящик, издающий звон и испускающий свет, стоит только откинуть крышку, и другие вещицы. Большинство из них много лет назад купил дед для своей жены. Лефтрин хранил их в тайнике под койкой. Ему нравилось, сидя в скромной каюте, наливать ром в эти стаканчики, каждый из которых стоил целое состояние.

Синад Арих откинулся на спинку кресла. Оно скрипнуло под его весом. Купец пожал широкими плечами.

— Монета вполне годится для зерна. Я пользуюсь монетами любой чеканки. За деньги можно купить что угодно. Вот, например, зерно. А в прошлый раз я посетил Удачный со своими монетами и купил на них сведения.

Лефтрин невольно вздрогнул. Этот человек не сделал ни одного угрожающего движения, но его прежние слова о «самом доходном баркасе» приобрели зловещий смысл. Лефтрин сидел, откинувшись в своем кресле. Он улыбался, однако его светлые глаза оставались серьезными.